«Гарпун ударяется о спину кита уже в третий раз, и кровь окрашивает океанскую воду. Гигантское животное перестает двигаться. Охотники в знак победы поднимают гарпуны над своими головами», — говорил 17 мая 1999 года в эфире канала К5 корреспондент Джонатан Пауль. На размытой телевизионной картинке мы видим красную воду, сияющее солнце и черный силуэт лодки и людей в ней — индейцев племени Мака. Убийство было совершено не ради еды или денег. Единственной его целью стало возрождение забытой традиции. Традиции убийства ради убийства. Абсурд с точки зрения европейца — способ самоопределения и целеполагания для индейца. Предаваясь такой экзотической ностальгии, индейцы понимали, что они сейчас и они тогда — совершенно разные категории, что их действия могут стать импульсом к возрождению китобойных традиций в России, Норвегии, Японии и, главное, что убийство кита не встретит никакого понимания в США. Но почему же возродить эту традицию, пусть даже на день, было так важно? Убийство кита стало для индейцев актом мести настоящему миру, в котором они живут, актом возвращения в прошлое, в котором жизнь была понятней и проще. Хайдеггер считал, что ностальгия представляет потерянный объект как тот, о котором нужно вспомнить, осмыслить, но не возродить. В этом и заключается ошибка индейцев. Вспоминать о былом приятно, но возрождать его никогда не стоит.
Индивидуальная память человека формируется выборочно, она четко сохраняет положительные моменты и затушевывает негативные. А их может быть гораздо, гораздо больше. Коллективная память также создается из положительных исторических образов, игнорируя наличие отрицательных. Прошлое становится потерянным раем, в котором мы ни разу не побывали. В этом — опасность ностальгии.
Массовая культура позволяет с благоговением вспоминать о том, чего уже не было при нашей жизни, но кажется идеалом в палате мер и весов нашего сознания. В крайних своих проявлениях ностальгия ведет к ницшеанскому ресентименту. Настоящее становится злобным врагом, а прошлое — готовым придти на помощь союзником. Поэтому воспоминание о прошлом, а иногда и попытка возродить его, становится местью тому времени, в котором мы живем. Пост-советское поколение России, выкрикивая коммунистические лозунги, пытается найти свою жертву, своего кита, мифического Левиафана, символическое убийство которого станет местью стране с рыночной экономикой. Стране, в которой государство не берет за руку только родившегося человека и не ведет под своими знаменами через всю его жизнь, выдавая по очереди пионерские, комсомольские и партийные значки.
Именно неопределенность сознания порождает интенцию к воспоминанию-мести. Поколению 90-х годов необходимо найти смысл собственного существования, существования страны и всего мира в целом. Современная Россия бедна на смыслы (за исключением патриотизма и православия, но это сомнительные ценности, которые вряд ли могут удовлетворить хоть сколько-то думающего человека), зато в союзной идеологии они находятся с избытком. Смыслы существования советского человека сохранились в коллективной памяти россиян. Она сформирована множеством образов: фотографиями, книгами, фильмами. Коммунистическая идеология создала огромный архив, поместив в него, как в клетки, «нужные» изображения и тексты, которые образуют представления о важном, значимом и нужном, породив тем самым их циркуляцию в обществе. Идеология по своей сути есть коллективная память, архив суггестивных образов, призванных влиять на чувства, верования людей и управлять ими. Она есть средство внушения опасного и ложного мировоззрения, которое обязательно должно быть развенчано. Тем более, когда это мировоззрение коммунистическое.
Ностальгия долгое время считалась болезнью, от которой необходимо принимать лекарство. Для нашего общества таким лекарством должно стать полное понимание и осмысление советской идеологии. С его помощью оно переживет шторм, убьет своего кита и продолжит дальнее плавание в поисках собственного рая.